Стиральная машина

[JimBeam]

Проститутка Василий, подперев рукой подбородок и облокотясь о подоконник, молча смотрел в окно. Изредка он переглядывался с Алебастром, его домашним хорьком. Алебастра зачастую принимали за шарф, когда он лежал, забывшись в сладком сне, на мягкой ворсистой подушке золотисто-солнечного дивана, который, в свою очередь, принимали за обычную раскладушку, поскольку он таковой и являлся. Иногда сам проститутка Василий в порыве экстаза бурной мысли одевался, собираясь на прогулку, в свои шитые капроновой нитью валенки, котиковое пальто с кошачьим хвостом на тылах и небрежно повязывал на шею дремавшего Алебастра.
Но в этот вечер проститутка Василий непривычно оставался дома. Он упадал всё глубже и глубже в своё угрюмие, и неясные образы затягивали его в непостижимый мир. Ему мерещились радужные болота, на которых беззаботно бегали, веселились и торжественно взрывали фейерверки разношёрстные семейства диких животных. Вот семейство кабанов, производя неистовое хрюканье, бросали, судорожно сотрясаясь от смеха, взрывательные пакеты в почтенных и фамильярных аистов и после каждого раза отбегали на прилчное расстояние, выставляя на показ свою робость. Неподалёку от них резвились козлогорные пантеры, которых явно никто не воспринимал всерьёз как хищников, несмотря на внушительные рога. А слоновьи жирафы, отличавшиеся от обычных жирафов тем, что у них совершенно не было пятен на шкуре, а хоботы произростали у самого основания шеи, безуспешно пытались зажечь праздничный фейерверк с перспективой салюта, отчего мыши, страшась, вели себя непристойно.
Но не было среди всего этого живого разнообразия лишь хорьков. И проститутке Василию, созерцавшему умилое веселье, вдруг стало так неумолимо грустно и горестно от этой несправедливости, что с выступившей из левого глаза слезой он, наконец, оторвал свой взгляд от окна и долго, с нежностью и глубоко посмотрел на Алебастра. Вскоре, одарённый светлой мыслью, он вспомнил про подаренный ему в канун Рождества одним приятелем по фамилии Шмудилин учебном огнетушителе. Несмотря на то, что Шмудилин именно так представлялся незнакомым ему людям, все знали, что это его не настоящая фамилия, которую он скрывал, поскольку она звучала смешно.
Увлечённый загадкой фамилии Шмудилина, Василий забыл зародившуюся у него в голове идею про учебный огнетушитель, вызвав искреннее недоумение Алебастра. Его реакция оказалась незамедлительна. Решив хоть как-нибудь обратить на себя внимание хозяина, а боле высказать ему свои потаённые в глубине души желания, как то: о мышатине, которую он давно хотел попробовать и об электронных часах, поскольку Алебастр не умел различать время на механических с циферблатом. Он запрыгнул Василию на голову и начал шуршать его волосами.
Отчего-то, волосы у проститутки Василия хоть и были врождённо-бурые, иногда казалось, что они ненавязчиво перекликались с кудрявым блондином, что не гармонировало с голубоватой палитрой его лица Василия и придавало ему загадочности...
- Бурно растут.- подумал Василий о своих волосах, почувствовав шевеление на голове, источаемое Алебастром.
Приняв решение привести себя в порядок, он отправился в уборную за ножницами. Но, не обнаружив там ничего, кроме унифицированного таза и пачки газет, ему пришлось за неимением ножниц воспользоваться кухонным ножом и вилкой.
После облагораживания своей внешности проститутка Василий ужасно расстроился, обнаружив на полу посреди состриженных волос свой разодранный шарф.
- Простуда замучит.- с этим горьким умозаключением он церемониально выбросил испорченный шарф под раковину.
Но Алебастр не умер. Воспользовавшись тем, что его выкинули и, по-видимому, забыли, он заимел возможность впредь вести тайную жизнь и наблюдать за своим хозяином, чтобы наконец-то выяснить зачем он носит рубашку в синию клетку...