Дневник хирурга (рассказ)

[Slo_nik]

19.07.
Мир сошел с ума! Вчера вечером, когда я ложился спать, все было нормально, а сегодня утром… Все перепуталось, все перемешалось. Наверное, в бесконечном кровотоке времени образовался тромб. Люди, которые еще вчера были нормальными, просыпались вечером и шли на работу, а с утра ложились спать. Чуть позже своих детей, которые смотрели спозаранку «спокойной ночи». Автомобилисты включали свои фары днем и выключали ночью. Сошли с ума и птицы, поющие свои песни в неположенное время суток. Не вовремя распускались цветы, открывались магазины, начиналась работа учреждений. Все часы показывали антивремя – полночь в полдень. Но хуже всего было то, что сошло с ума Солнце. Оно с завидным постоянством вставало по вечерам и уходило на запад по утрам. Ужас! Не знаю, что делать.

20.07.
Весь день ходил по городу. Весь темный, звездный день. Уже не осталось сил ни бояться, ни удивляться. С холодной усталостью наблюдал за людьми. Даже жалко их. Вот торопливо идет мимо девушка. Она зябко кутается в куртку и оглядывается по сторонам. Ее пугает каждая тень, боюсь даже, мои шаги она восприняла как потенциальную опасность. Аккуратненькая такая девушка с косой. Наверно, ее ждут строгие родители, которым она обещала вернуться не поздно. Бедняжка, она и не догадывается, что сейчас день, что можно не бежать домой, не оглядываться кругом, подчиняясь типично ночным страхам. Если вокруг и нет толпы, не пропускающей ночных оборванцев, то это только по какой-то нелепой, фантастической ошибке, путанице со временем.
Вот за окном стоит маленький мальчик с большими глазами. Он грустно смотрит на улицу и провожает меня завистливым взглядом. В его позе, нетерпеливых движениях, обиженно опущенных уголках губ чувствуется, как ему хочется очутиться сейчас рядом со мной. Если бы только он знал, что сейчас день, а не ночь, с каким бы удовольствием он бегал по лужам, пугал птиц и лазил по деревьям.

23.07.
Сегодня обнаружил, что я не один. Есть еще люди, которых миновало общее помешательство. Я бы не узнал об этом, если бы два дня тому назад не обратил внимания на одну женщину в кафе. Она была бледной. Очень бледной и пила много кофе. Она появлялась там каждый день (явно зная, что это не ночь). Она не спала в это время! Она не торопилась домой и не боялась темноты. К ней иногда подходили мужчины (всегда одни и те же). Они что-то тихо говорили ей, и она также тихо отвечала.
Я стал наблюдать. Они всегда держатся вместе, хотя так непохожи друг на друга. Некоторыми из них вполне можно пугать детей, настолько они грязны и оборваны. Возможно, они не стали подчиняться всеобщим времяпутанным правилам потому, что так им было проще. Так их никто не замечал и не трогал. Но есть и другие. Аккуратные, строгие, возможно, даже богатые. У них усталые, равнодушные, отрешенные лица. И, тем не мене, в чем-то, может, в уголках бледных губ или не накрашенных глазах проступает упрямая решимость, готовность устоять и дойти до конца. Такие лица бывают у людей, которым уже нечего терять, и нет желания что-то возвращать.

26.07.
Меня заметили! Ко мне подошли! Та бледная женщина из кафе (приходившая туда постоянно) села за мой столик. Я хотел отойти в другой угол, но она остановила меня: «Не спится?». Я не знал, что сказать. «Купите мне вина». Мы молча выпили. Она, не говоря ни слова, вышла, и я последовал за ней. Так мы шли по улице, ничего друг у друга не спрашивая. Лишь изредка она кивала головой своим знакомым, и они отвечали ей также кивком, будто это был какой-то условный знак.
Мы вошли в один дом. Там все молча разговаривали. Стоял дикий шум из непроизнесенных чувств. И все друг друга слушали. И слышали. Мне смотрели в глаза, но неловкости я не испытывал. Мы разошлись вечером, когда для остальных наступило утро. Я твердо знал, что приду туда и завтра. Меня не приглашали, но приглашения и не нужны. Я и так уверен, что меня будут ждать.

29.07.
Все-таки они странные люди. Они всегда смотрят прямо в глаза. Они ничего не отрицают и ни с чем не соглашаются. Они каким-то образом видят чувства друг друга. Они не подчиняются общепринятым правилам. Они никогда не демонстрируют радости при встрече с тобой, но это равнодушие гораздо искреннее и приятнее веселых объятий прежних друзей. И они почему-то не пытаются объяснить истину остальным людям.

3.08.
Все больше и больше узнаю об их привычках. Например, они никогда не носят зонтов и предпочитают мокнуть под дождем. Они всегда приходят к тому, кому плохо (вчера, почему-то, пришли ко мне). Ничего не говорят, просто сидят рядом. Но одна вещь, по вполне понятным причинам, заинтересовала меня больше остальных. Когда умирает кто-то, чью смерть они предпочли бы предотвратить любым способом, даже ценой своей жизни, они не плачут. Они приходят на могилу этого человека после полудня, когда все спят, как в полночь. Они своими руками греют землю, чтобы их тепло по миллионам капилляров могло дойти до чуть более бледного, замерзающего в пахнущем деревом ящике, но все такого же молчаливо понимающего и устало живущего человека.

7.08.
Я все-таки решился. Этот бедный ребенок, умерший во время моей операции. Я вдруг почувствовал, как ей холодно и как она во мне нуждается. По пути на кладбище вспоминал тот день. Тогда время еще не споткнулось, но лучше бы уж это произошло. У девочки были большие синие глаза. Она не плакала. Серьезно смотрела на меня и, как взрослая, пыталась узнать все об операции. А, засыпая, она отважно улыбнулась, и так, улыбаясь, лежала на столе. Конечно, и раньше у меня бывали неудачные операции, но в этот раз все должно было быть нормально. Мы почти уже закончили, как вдруг из-под ее ресницы выкатилась слеза. Она просто умерла, никто так и не смог выяснить почему, хотя проводили вскрытие. Сейчас я стоял над тем местом, где лежало ее израненное тело. Я положили ладони на холодную землю. Мне так хотелось ее согреть. Я сидел так час или два, но ничего не получалось. Я чувствовал, что мое тепло не доходит до нее, что у меня не хватает сил. Хотелось перевернуть все, взорвать весь мир, разворошить, чтобы только прижать ее к себе и дать ей часть своей жизни. Ничего не получалось…
…На ее могиле росли ярко-оранжевые цветы. Я вдруг понял, что их жадные корни уже дотянулись до нее и питаются ею. Вот она – в этих упрямых лепестках, в этом ярком свете, прорезающем ночь. Я протянул руку и переломил стебель. Оборвал его связь с землей, одним движением прекратил его жизнь. Мне на ладонь брызнул сок и тут же впитался в кожу. Я пошел домой, бросив цветок на землю и наступив на него. Мне было холодно.

15.08.
Привык к тому, о чем раньше ничего не знал. Я не один. Мы всегда смотрим прямо в глаза. Мы ничего не отрицаем и ни с чем не соглашаемся. Мы понимаем все чувства друг друга. Мы не зависим от общепринятых правил. Мы равнодушны ко всему, друг к другу, к себе. Мы, конечно же, не пытаемся объяснить ничего другим людям. И это моя последняя запись, потому что мы не ведем дневников.