Вот купила сердце и теперь не знаю, что с ним делать. То ли пожарить, то ли сварить. Так лежит в раковине. Оттаивает.
Есть минутка свободная, чтобы заняться собой любимой. Жалко только, что горячую воду отключили. Непривычно как-то. Заходишь в ванную, а там холод собачий, пальцы к крану примерзают. Я ему позвонила, об этом рассказала, а он ухмыльнулся: «Это, - говорит, – еще что! Тут моему соседу систему жизнеобеспечения в связи с ремонтом отключили». И трубку бросил. Понятно, что бросил. Мы же с ними вроде как расстаемся.
Эдакий затянувшийся период полураспада. Он до этого месяц вообще трубку не брал. А тут поговорил. Даже вроде как пошутил.
Я не буду перезванивать. Я гордая. Гордая и холодная. А все потому, что профилактические работы. В смысле, холодная, поскольку работы. А гордая я в бабушку.
За бабушкой моей во время войны один молодой человек ухаживал. Скромный, тихий, только малость на голову больной. Причем в буквальном смысле. У него даже справка была.
Время было тяжелое, голодное, а человеку этому (назовем его Васей) полагался дополнительный паек. И каждый раз, когда его выдавали, он все это нес к бабушке. Та была гордая (я в нее) и не принимала. И матери своей (моей прабабушке) женщине менее принципиальной, но более практичной намекала прозрачно насчет данайцев.
Вася же от своего не отступался: добыл неизвестно откуда мешок муки и приволок пока объект его воздыханий на танцах с офицерами кокетничал.
Одна лишь мать/прабабушка смогла оценить размеры Васиного подвига, поэтому под утро, когда молодая вернулась с танцев, состоялся разговор. Многие неоригинальные, но соответствующие ситуации выражения насытили воздух тем прохладным утром. Было среди них и «…сколько можно искать принца заморского?», и «…ну чем не пара?», и «…хочешь всю жизнь по гарнизонам мотаться?», и, наконец, неотразимое «…что подумают люди?» Закончилось все как обычно в таких случаях – женщины, рыдая, разошлись по своим комнатам.
На третьем часу размазывания туши у моей бабушки в голове чудом сложилось твердое и практичное решение, к выполнению которого она тотчас же и приступила. Опрометью кинулась из комнаты, метнула презрительный взгляд на мать и столкнулась на крыльце с Васей. Вася растерянно и по-идиотски заулыбался. «Вот что, Василий, - сказала девушка, потупив взор. – Если вы хотите, чтобы я по-прежнему питала к вам хоть какие-то положительные эмоции, то не должны больше приближаться ни ко мне, ни к моей родне! Исчезните из моей жизни!». Вася потупил взор и произнес фразу, которую бабушка вспоминает, сколько я себя помню. Он сказал: «Ну и дура! А у меня ведь целых две майки есть».
Каждый раз, когда бабушка рассказывает мне эту историю, она смеется. Только смех у нее не натуральный. А мне так и вовсе не смешно.
Поэтому, когда я говорю, что гордая в бабушку, я знаю, о чем говорю. И ПОЭТОМУ НЕ БУДУ ПЕРЕЗВАНИВАТЬ!!!!!!!!!!
Тем более ему. Это просто будет не в духе наших отношений. Слишком они сумасшедшие, чтобы имели место такие банальные выходы. Слишком дикие…
Мы странно встретились и … все в таком же духе. В общем-то, он тоже сволочь порядочная. Тоже гордый. И сам не перезвонит, хоть ты тут разбейся. И цветы от него только на день рожденья, и то нехотя. И на балкон он ко мне не лазил, хотя второй этаж – не Эльбрус какой-нибудь. И среди достоинств заморского принца в нем только одно: я люблю его.
Я люблю его. Я никогда не буду кричать об этом с крыш. Это все равно, что пепел по ветру рассеять. Я боюсь ходить по улице – вдруг прохожий какой-нибудь прочитает мою любовь в глазах. Вынет изнутри, душу вывернет. Повесит сушиться.
Люблю так, что жизнь без него похожа на немое черно-белое кино. Люблю так, что в присутствии его все замирает, и это уже даже не кино, а фото. Застывшее мгновение.
Люблю, как слепой любит пальцы. Через него познаю мир. Знаю все. Угадываю мысли, целые фразы. Каждая клеточка его тела ближе, чем мое собственное. Я слышу, как шевелиться в середине живота его дыхание. Как чешется мочка правого уха. Как безумно хочется курить. Как вечной судорогой бьется жилка на шее. Как он ждет звонка.
Каждый шаг его, каждый жест читаю как доказательство Бога, неопровержимое подтверждение красоты творения Его.
Я люблю его. Засыпаю с его именем на устах, просыпаюсь от мысли о нем.
С утра проснулась – вроде как будто и поговорила с ним. Спокойно так стало. Благостно. Я вообще во сне невероятно мудрая. Принимаю только правильные решения. Поэтому когда мне всамделишная проблема сниться это здорово. Во сне я ее в два счета решаю.
Так и тут поняла: на роду у нас написано быть несчастными. А все от того, что мы гордые. Пытаемся сочетать любовь и личные амбиции. А тут либо одно, либо другое. Либо жизнь у нас хорошая будет, либо любовь. Ведь когда любовь в дом любимого тащишь все: мысли, силы, чувства, мешок муки.
Спокойно мне стало после этого. Жизнь простроилась ровной дорогой до самого горизонта. А там видно будет.
Людке позвонила и говорю: «Я сердце себе купила, теперь не знаю что делать. Который день лежит в раковине. Хотела пожарить, да, боюсь, сгорит у меня все». «А ты потуши» - отвечает.