Я звоню по телефону всегда неискренне. Заранее подбираю фразы, строю диалоги, прокашливаюсь. По мне, проще с десятью громилами в темном переулке разговаривать, чем по телефону с близким другом. Жутко как-то: человека нет, а голос есть. Я так одной подруге целый год не решался позвонить. Так и не решился, но оно, наверное, и к лучшему.
Да не я один, наверное, такой. Такие, поди, все. Пользуются какими-то штампами. За каждой фразой стоит другая, настоящая. Взять это «Алло». Какая тут смысловая нагрузка? Ну-ле-ва-я. А не скажешь в начале, и разговор не заладится.
- Алло (Ну?)
- Алло. Привет (Это я, только не вешай трубку, пожалуйста)
- Привет (А я и не вешаю)
- Это Маша (Я вполне допускаю мысль, что тебе может позвонить другая)
- Я узнал (Да, это возможно, мне может позвонить другая, но я был уверен, что позвонишь именно ты)
- Ты не занят? (Ты только не подумай, что я навязываюсь)
- Да вроде нет…. (Что же ты делаешь, если не навязываешься?)
- Я давно хотела с тобой поговорить…. (Может, ты мне поможешь, начнешь первым)
- Говори (Не я это начал, не мне и выпутываться)
- Как мама? (Я ведь могу и не начинать)
- В норме (Тогда зачем звонишь?)
И так полчаса. Полчаса перемигиваний. Ходов и контрходов. Белые начинают и выигрывают. Я себе почти ногу отсидел. Ухо ощутимо греется. Раздражение ушло. Даже пес, и тот ушел.
Она уверена, что спасает нашу любовь. Я не уверен, что тут было, что спасать. Я совсем не такой циничный, как может показаться. Просто километры проводов, станции связи, ретрансляторы, телефонные аппараты…. Все это лишает разговор жизненной силы, магии. Выдергивает основные составляющие. Бессмысленно. Мы уже пятнадцать минут просто молчим. Вернее, она время от времени сообщает что-то своей трубке, но информационная наполненность нулевая.
Я бы предпочел факсы. Конечно, если бы у Маши был факс. Написал бы от руки. Подчерк как письменный эквивалент мимики. Я бы написал ей:
Милая Маша!
Эпистолярный жанр, к сожалению умер. А зря. Как приятно, согласитесь, было бы обмениваться письмами. Как славно было бы отмотать время назад, лет эдак на сто с лишним. Вдыхать аромат духов с пожелтевших листов бумаги. Ощупывать не надписанный конверт, щекоча свое сердце пленительной догадкой. Рассыпаться мелким бисером по белоснежному полю, зная, что кто-то да прочтет. Ломать сургучную печать, как судьбу. Расщедрившись, бросать на бумагу драгоценные каменья словес. Огранять их в алмазы афоризмов, острых, парадоксальных мыслей. Ведь письмо, очевидно, не приемлет просто слов, проходных фраз, банальных вопросов.
А как интересно, милая Маша, было бы Вам, проснувшись поутру, распахнув окна в сад, велеть, чтоб накрывали завтрак. Заметить, как за завтраком Михаил Ефремович с истинно полковницкой хитрецой посматривает в Вашу сторону, словно знает о письме, срочно доставленном Вам вчера в ночь из уездного города, да не догадывается, от кого (и это, несомненно, еще один плюс письма). Ничем не выдать волнения, когда Глаша положит серебряный подносец с письмом. Очаровательно вскинуть брови: «От кого бы это?…» Выскочить на веранду, едва чай начнет стыть, и папенька с Михаилом Ефремовичем закурят трубки. Спрятаться с ногами от утренней росы в старом плетеном кресле и читать, закусив губку.
Но письмо такое, увы, не дойдет до вас, Маша. Почта, письмо с которой вы бы могли тогда получить, благополучно умерла. Вернее, неблагополучно умерла. Она зачахла от невнимания, состарилась в изгнании и пустила себе пулю в лоб, когда разрешила на своей территории телеграммы. Развалились почтовые станции. Ямщики переквалифицировались в лесников, а почтовые лошади теперь катают испуганных детей возле цирка…
Поэтому сейчас я вынужден просто отправить факс, в котором сообщаю:
Я НЕ ЛЮБЛЮ ВАС, МАША!
Вот примерно такой бы факс я ей отправил, если бы мог. Но не могу. Вместо изящной словесности мы молчим. Каждый в свою трубку. Не знаю, моя ли это проблема или всеобщая, но написать гораздо проще, чем так произнести. Я не умею грубить вслух. Сейчас бы сказать: «Маша, мне надоело это неконструктивное общение». Так ведь нельзя, заплачет…
- Ау (Поговори со мной)
- Да, я еще тут (Что я тут делаю?)
- Мне очень одиноко, мне кажется, что ты отстраняешься от меня (Давай, скажи мне то, что должен, разреши мне заплакать)
- Я не понимаю о чем ты. (Я боюсь того, что ты заплачешь)
- Все ты понимаешь…. (Давай, я тебя провоцирую. Крикни! Наори на меня! Назови дурой! Сделай же что-нибудь! Дай мне повод обидеться, пожалеть себя!!! Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ СЛЫШАЛ, КАК Я ПЛАЧУ!!!!!)
- Послушай, здесь плохо слышно. Ты не могла бы перезвонить? (Все. Таймаут.)
Трубку бросил и как ошпаренный, - в сторону. Странно и глупо. Пока в себе самом не разберусь, не пойму что мне от нее надо. А если наоборот? Если пока не пойму, что мне от нее надо, в себе не разберусь? Я не хочу, чтобы она плакала, чтобы ей было больно. Я же не просто трубку бросил, я перезвонить попросил. Что это: привычка или любовь? И есть ли разница?
Телефонный номер перенабрать - дело секунды. А мне за эту секунду надо вселенские вопросы решить. Пусть не для всех, лишь для себя самого, но все же…
Мне необходимо время. Причем то, что я уже потратил, и никакое другое. Необходимо остановить отправленное письмо, перехватить гонца, женить станционного смотрителя, взорвать почтамт («Есть такая профессия, сынок, почту разносить…»)
Необходимо повернуть время назад. Ненадолго. На те самые полчаса, что шел разговор. Хотя…
Хотя разговор и повторить можно. По-честному. К чему пытаться вернуть что-то свершившиеся, когда можно просто сделать вид, что ничего не было. Когда можно все начать заново. Что-то было? Я это сказал???!!! Не может быть!!! Докажите!!!
Какое все-таки счастье, что мы живем в эпоху телефонов!!
Можно было бы так:
- Ну?
- Это я, не вешай трубку, пожалуйста…