В деревне, недалеко от Новгорода, выдался первый солнечный денек за последние несколько месяцев. Цветочки начали распускать свои лепестки, листочки, только что появившиеся на деревьях, загорелись каким-то особенным зеленым цветом. На главной улице все торговцы открыли свои лавки, расставили товары на самодельные столики о трех ножках. Деревня просыпалась, на улицу стали выходить люди, потягиваясь и улыбаясь братцу-солнышку. Среди всех этих людей можно было выделить одного, без такого помятого и сонного выражения на лице, как у остальных, он был более чем бодр. Этот день был особенным для него: сегодня родился его сыночек – колокол, отливанием, которого он руководил. Идя по улице он вспоминал, как зимой ему приходилось помогать рабочим рубить деревья, для того, чтобы обогреть их землянки, как он объездил почти все окраины Новгорода, чтобы найти нужную глину. И теперь он готов, он вырос…
Вот показалось его родное окно за поворотом, как он ощутил, как падает на землю и что-то придавливает его к земле, ему стало больно дышать. Он почувствовал что-то мокрое под грудью. Сознание уходило из него, и он перестал ощущать Себя в себе привычном ему. Больше ничего не болело, и он видел, как люди оттаскивают телегу, а под ней лежит он. К нему побегает его мама, она кричит и плачет. Её косы растрепались, и без того все в заплатках платье порвалось. Худые старческие ручки обхватили её ненаглядного единственного мальчика. Слезы лились из её глаз, руки все запачкались в крови. А она все крепче и крепче прижимала его к себе. Агония охватила её тело, она начала трястись, выражение на лице стало, как у прокаженной, когда она увидела кучера – соседского мальчишку, который смотрел на повозку и почесывал вшивую голову. Мать возненавидела эти рыжие кудри, свисавшие с обеих сторон его лица, веснушки на носу, и по-детски озорное выражение лица. Мужики еле отняли труп у старухи, занесли в дом и положили на сундук. Кровь постепенно останавливалась. Старуха села рядом с сыном и смотрела в его остекленевшие глаза. Она осталась одна с трупом, пока мужики на скорую руку сколотили гроб, а потом, не смотря на крики матери, кинули в него тело Никиты и зарыли в землю. «Сжечь, сжечь его надо!!! Чтоб к богам отошел!» - Кричала она, но никто её не слушал, никто не хотел омрачать этот прекрасный день. Все разошлись по домам, как будто и не произошло ничего. А старуха осталась сидеть на холмике, где под толщей песка и разрубленных корешков лежал он..
Прошло несколько недель. Она не ела, не пила. Её и без того худое личико отощало, а она все сидела и смотрела на место, где эти демоны закопали её кровинушку, её плоть, её бессонные ночи, её любовь. Она сидела и смотрела, как незабудки начинали распускаться, и, наблюдая за ними, она, как бы очнулась от сна. Она осознала, что-то, что дало ей надежду.
Поднявшись с колен, она пошатнулась, ибо ноги её отвыкли стоять на земле. Ей надо было что-то поесть, чтобы вернуть силы. Девки, которые наблюдали за этой странной старухой уже давно, были в шагах десяти от нее, чтобы она могла слышать их издевки. Вдруг она прошептала: «Надо попрактиковаться…» - и пошла к ним. После седьмого шага она споткнулась, и девки засмеялись пуще прежнего, однако она поднялась и, с каким-то нечеловеческим рёвом, сделала решительных два шага, несколько веселушек убежали, так что стоять осталась только одна из них – самая белобрысая. Когда старуха вынула острый кусок дерева, который был весь в крови её сына. Смельчачка побледнела, но не успела сказать и слова, как этот кол пронзил её несколько раз подряд. В тот момент, когда из отверстий поструилась кровь, старуха прильнула к одной из них губами и начала пить. Она пила и пила её, ещё теплую, молодую, до тех пор, пока не почувствовала, как былые силы возвращаются к ней. Тогда она встала, завернула кол в дырявый платок и пошла в соседний дом. Шаг, еще один… коричневая листва оставшаяся на земле еще с осени хрустела под ногами. Было холодно.
И вот окно, за ним вся семья сидела и жрала своими огромными ртами куски плохо прожаренной баранины, заедая её буханками хлеба и запивая свежим квасом. Она села и начала ждать, пока хоть кто-нибудь из богов пошлет ей удачный момент. Тут она увидела, как группа мальчишек подбежала к двери и начала звать рыжего идти играть с ними. «Выйди, убеги, звереныш, а я тебя догоню, я тебя растерзаю. Я с тобой сначала поиграю, а потом…» - повторяли раз за разом старческие уста, но мальчик так и не отделился от своей компании. Вдруг из-за деревьев раздался крик молодых девушек. Сначала одной, потом второй, а потом этот крик перерос в нечто большее, чем просто крик. Он гремел, как гром, как рев какого-то животного перед тем, как его насадят на вертел и поджарят охотники на обед или, например, на ужин. Родители рыжего мальчика вышли на улицу и побежали к тому месту, откуда раздавался этот звук. И, вскоре, их голоса присоединились к этой песне для ушей старухи. И она уж было вышла из своего укрытия, как вдруг, залезла обратно в кусты, закрыла глаза и уснула. Так спала она несколько дней, пока все в деревне почти забыли о смерти девушки и перестали караулить могилу её драгоценного мальчика. Тогда, поздно ночью, она проснулась. Глаза её были алыми и слезились от лунного света. Она тихо прошла мимо окна рыжего мальчишки, как отвратительно тихо и мило спал он в своей постельке, как картинно рассыпались его кудри по мягкой подушке, тогда она вошла в переднюю и на цыпочках прошла мимо родительской спальни.
На табуретке, стоящей рядом с кроваткой она увидела красный поясок мальчугана. Приставив острую деревяшку к горлу, только что очнувшегося Петеньки она прошептала: «Пикнешь – убью». Завязав ему рот тем самым поясом, который лона нашла на табуретке она вывела мальчика из дома и повела его к той полянке, на которой был захоронен ее сын. « Копай!» приказала она Петеньке. И он своими маленькими детскими ладонями стал освобождать гроб от земли. Дождавшись того, когда мальчик добрался до дерева старуха отодрала крышку и достала оттуда тело её сына. Хотя телом ЭТО назвать было уже практически невозможно. Вода, которая струилась на него во время того, как зима уже окончательно уступила свое место весне, превратила его в какую-то массу с тонкими намеками на человеческое существо.
Луна! О, какая же она прекрасная и красивая темной весенней ночью. Облака, изредка закрывавшие её красноватый ореол от глаз простых смертных, только добавляли ей очарования. Не зря девушки на протяжении столетий покланялись ей наравне с другими богами, говоря, что имена она дает им силы и вечную молодость. Наша старуха тоже когда-то была такой девушкой и до сих пор верила в е чудодейственные свойства. Пусть новое поколение выбрало себе новую религию, христианство, она верила в то, во что верили все её предки. Именно в ту ночь, в которую луна светила особенно ярко она решила просить её забрать жизнь её и жизнь этого юнца, который отрекся от нее. Юнца, который отрекся от всего святого, убив её сына. Она отдала всю его кровь, всю до последней капли ЕМУ, она отдала ему всю свою кровь, тихо лежа рядышком и моля луну о чуде…
Утром Никита проснулся из-за того, что он замерз. Этой ночью ему приснился наистраннейший сон. Он открыл глаза и увидел, что лежит не у себя на постели, а на сырой земле. Кое-как отряхнувшись он почувствовал под ногами чью-то одежду. Удивившись он пошел к себе домой обнять мамочку и позавтракать, однако дома он нашел лишь пыль и паутинки в углах. «Куда же она делась?» - Удивился он и пошел в трактир, что находился совсем неподалеку. Каково же было удивление хозяина, когда он увидел своего старого друга, которого он не так давно оплакивал. «Бесы, бесы! Уходите! Бесы!» - Закричал он на Никиту, который хотел его обнять и поцеловать. Никита отшатнулся от него и почему-то побежал прочь. Есть хотелось неимоверно, однако этот голод он ощущал абсолютно по-другому, чем обычно. Ему хотелось поохотиться, а потом растерзать еще живую добычу на мелкие куски.
С ним творилось что-то необычное. Через некоторое время