Новый.

[Григорий]

Белым облаком по пьянящему весеннему небу, одиноким островком плыву по бескрайней синеве. Сверху вижу ее.
Проступаю трещинкой на асфальте в такт ее шагам. Солнечным лучом зарываюсь в ее волосы. Охватываю ее взглядом встречного прохожего. Щекочу ноздри неповторимым весенним запахом, обилием кислорода. Широко раскрываю подслеповатые глаза дома напротив. Холодным восторгом, что едва нагреет градусник до нуля, врываюсь в ее легкие. Я здесь, я рядом. Я везде.
Везде и всюду очарованная пустота и однообразие. Белый, белый свет без каких-либо пятен. Всепоглощающая, восхитительная бескрайность. Восторг, заливающий все сердце.
Везде одно – я люблю ее!!!
Белым облаком лечу вслед ей по Садовому. Вопреки всем законам физики резко поворачиваю на Патриаршие пруды. Тут крылья сложу и вниз. Резко, смело. Отчаянной птицей, что едва водится в этих широтах. Так, чтобы боковым зрением видеть смазанную картину. Задевая макушки деревьев. Расставлюсь на земле зеленой скамейкой, упру витые чугунные ноги в светлый гравий.
Здесь мы всегда читаем. Она сядет, а я замру, не шелохнувшись. Не выдам себя случайным скрипом. Даже истеричные воробьи слетятся ко мне в поисках крошек ее завтрака.
Мне не скучно стоять. Вокруг всегда что-то происходит: маленький мальчик упал с качелей, но не заплакал, а снова полез на них.
Она перевернула страницу. Девочка лет десяти мило общается с подругой. В этот момент у нее улетает шарик. Теперь ей совсем не до подруги. Я взовьюсь ветром, чтобы пригнуть шарик к земле. Но он? гордый, обиженный невниманием к нему со стороны девочки, предпочитает смерть позорному возвращению. Среди голых веток тополя раздается негромкий хлопок.
Она вскидывает голову, недолго смотрит и снова переворачивает страницу. Седой господин идет, засунув руки в карманы и сжав кулаки. Он так погружен в свои воспоминания, что ему кажется, будто я – та скамейка, на которой еще до войны он первый раз поцеловал девушку. Мне очень льстит такое сравнение.
Она снова перевернула страницу, звонко улыбнулась, поправила прядь на виске. Смешно. Беспричинно смешно. Я рассмеюсь стаей голубей с ближайшего дерева. Она вспорхнет тонким хлопотом, неуловимым эхом промчится по окрестным домам. Потом сразу дуну легким ветерком, покачну крону, сдвину солнце повыше, чтобы щипнуло ее в глаза, пробегусь серией бликов по поверхности пруда. Смотри, любимая, эта симфония – для тебя!
Каждую минуту я узнаю что-то новое о мире, о себе. Ведь у меня не так много времени, чтобы перепробовать все, все обличия. Чтобы все узнать. Чтобы насладиться этой восхитительной возможностью выбора. Скоро - так скоро, что страшно - мне придется принять какое-то определенное обличие. Выбрать свое воплощение…
Она закрывает книгу и идет по скверу. Я газетным листом, ветром кручусь у ее ног. Радостно забегаю вперед пунктиром свежепобеленного бордюра. Гармония мира не знает границ. Сейчас мы будем пить чай…
Это наш утренний танец. Извечный ритуал. Ложечкой кружусь в фарфоровой чашке с чаем песочного цвета. В ритме вальса: раз-два-три; раз-два-три. Потом растянусь на блюдце, стряхивая с себя сладкие капли. Чашка, космический грузовой корабль совершает очередной рейс к ее губам. Я стою букетиком подснежников перед ней. Я впитываю ультрафиолет. Жидкий, просеянный через стекло. Мне нравиться быть букетом, наслаждаться его красивым умиранием, безмолвной жертвой красоте этого мира.
Но когда придет пора, я выберу не букет. От букетов она рано или поздно уходит. От букетов все рано или поздно уходят. Для красоты нет худшей участи, чем быть покинутым. Я же буду рядом с ней. Буду сверкать кольцом на ее пальце, косточкой в ухе отстукивать сообщения, буду подошвой ее обуви: «…Да не когда преткнеши о камень ногу твою…» Я еще не решил.
Переулочками мы выходим к Никитским воротам.
Все, что я могу. Все, что я должен. Все, что мне необходимо. Быть с ней. Служить ей. Когда я родился, она уже была в моей жизни. Я родился и первым делом растопил снега, потому, что она так захотела. Я запустил их ручьями по мостовым, вытащил солнце из спячки. Нагнал в город сумасшедших перелетных птиц. Высадил траву. Скоро прорастет. Когда она вырастет, я должен буду выбрать свое место. То место, на котором я буду служить миру. Всему миру в ее лице.
А сейчас мы идем по бульвару в сторону Арбата. Над нами облако. Белое облако на безбрежном небе. Запутавшись в своих мыслях, я автоматически подпеваю мелодии сотового телефона. Она роется в сумочке:
- Алло!
- Здравствуй, любимая!
- Привет! Ты где?
- Я уже полчаса жду тебя…
- Ой, извини. Я совсем забыла. Ты знаешь, сегодня такая чудесная погода!
Она идет и разговаривает. Я слышу стук ее сердца. Вижу ее глаза, ее улыбку. Я вижу дорогу, по которой она идет. Вижу первые ростки травы на газоне. Невидимыми радиоволнами я устремляюсь навстречу тому, кто меня выдумал.